Советское правительство высоко оценило мужество бойцов, штурмовавших мятежную крепость. Сотни командиров и красноармейцев были награждены единственным в ту пору орденом — орденом Красного Знамени. Среди награжденных оказались И. И. Лепсе — коренной питерский рабочий, П. Е. Дыбенко — старый матрос-балтиец и др. Ордена получила также многие делегаты X партийного съезда, участвовавшие в штурме Кронштадта, в том числе: А. С. Бубнов, В. П. Затонский, Ю. В. Саблин, Т. М. Худайбергенов и др. Особо следует отметить командира 501-го стрелкового полка Яна Фрицевича Фабрициуса. В грамоте, врученной ему, говорилось, что он награждается «за отличие в бою против врагов социалистического Отечества, за то, что, участвуя в штурме фортов и Кронштадтской крепости, личной храбростью и примером вдохновлял красных бойцов, чем способствовал окончательному очищению Кронштадта от контрреволюционных сил…» [632] Это был четвертый орден Красного Знамени, полученный Я. Ф. Фабрициусом в годы гражданской войны, долгие годы он оставался единственным в Советской России четырежды орденоносцем.

Только по Петроградскому военному округу было награждено орденом Красного Знамени 487 командиров и красноармейцев. [633] Еще большее число получили именное оружие, ценные подарки, благодарности и другие поощрения. Приказом Реввоенсовета Республики почетные революционные Красные знамена ВЦИК получили военные училища, курсанты которых особо отличились под Кронштадтом: Смоленская пехотная школа, шестые Петроградские, Московские, Петергофские и Витебские пехбтнШ курсы, Петроградская военно-инженерная школа и Торжокская военно-железнодорожная школа.

22 марта в Москве В. И. Ленин принял делегатов X съезда, вернувшихся после боев под Кронштадтом. Он рассказал им об итогах работы съезда, беседовал с ними о боях с мятежниками. [634] По просьбе делегатов Ленин сфотографировался с ними — ныне эта фотография является одной из самых известных в лениниане.

Советская страна чествовала своих героев.

Ну, а остатки мятежников, бежавших в Финляндию? Судьба их трагична, и трагедия эта в высшей степени поучительна. Подавляющее большинство из 8 тыс. беглецов составляли вчерашние рядовые — матросы и солдаты. Что ждало этих людей на капиталистическом Западе? Буржуазная Финляндия встретила кронштадтских беженцев довольно холодно. Корреспондент «Последних новостей» бесстрастно описывал следующую выразительную сцену: «Финляндская пограничная стража разоружает матросов и солдат, предварительно заставляя их возвращаться и подбирать на льду брошенные пулеметы и ружья. Больше 10 тыс. ружей подобрано». [635] Старая винтовка — все же какая-то компенсация за хлопоты и расходы на суп для непрошеных гостей…

Большинство кронштадтцев было размещено в фортах бывшей русской крепости Ино (здесь же находился Петриченко и другие заправилы мятежа), остальные — в лагерях под Выборгом, в Те-риоках и других местах. Охрану лагерей несли финляндские военнослужащие. [636] Первые дни вокруг мятежников наблюдался некоторый сенсационный ажиотаж; их главари давали интервью и пр. Деятели из эмиграции, впрочем довольно второстепенные, навестили их. Бывший депутат Учредительного собрания [профессор Брусвиц прибыл даже с целью оказать бывшим мятежникам помощь от имени «русской демократии». [637] Профессор очень быстро возвратился в Париж, а о том, что бывшим кронштадтцам была оказана «русской демократией» какая-либо помощь, сведений обнаружить не удалось.

Это и понятно. Кому нужны были эти молодые матросы и солдаты, не имевшие ничего, кроме пары крепких рук? Для контрреволюционной эмиграции они могли понадобиться лишь как пушечное мясо; буржуазный Запад в ту пору в рабочих не нуждался — своих было довольно. Сторонникам «Советов без коммунистов» аплодировали только тогда, когди они развязали братоубийственную войну на льду Финского залива. Но аплодисменты быстро стихли, а сорвавшиеся актеры тихо удалились во мрак кулис.

Правда, В. И. Чернов некоторое врeмя еще шумел, строил планы… Он заявил в Ревеле корреспонденту одной немецкой газеты, что «падение Кронштадта есть лишь эпизод в борьбе с большевизмом, который, несомненно, стоит на краю гибели», и т. д. и т. п. [638] Все это были слова, пустые слова. А заботиться о несчастных беженцах должен был американский Красный Крест: богатые благотворители в рекламных целях пообещали снабжать их провиантом. [639] Так вчерашние «герои» превратились в никому не нужных нищих, живущих заморским подаянием.

О том, что случилось далее с бывшими мятежниками, почти ничего неизвестно, и это еще одно доказательство полного безразличия к ним. Однако уже с апреля началось бегство их… обратно на родину. Бежали в одиночку и группами, обходя финляндскую пограничную стражу, бежали, зная, что на советской стороне их встретят не с распр-остертыми объятиями. И тем не менее в течение апреля и мая 1921 г. телеграммы о задержке перебежчиков из числа бывших мятежников почти ежедневно поступали в штаб морских сил Балтийского флота. Только в начале июня поток нелегальных возвращенцев стал сокращаться. [640] Сколько кронштадтских беженцев так или иначе возвратилось на родину, неизвестно. Остальные затерялись, рассеялись по земному шару.

Личная несчастливая судьба бежавших мятежников как нельзя более точно иллюстрирует мысль В. И. Ленина о том, что в период ожесточения классовой борьбы нет и не может быть третьей силы, она лжбо сливается с одной из борющихся между собой противоположных группировок, либо распыляется и гибнет. Кронштадтские мятежники волею судеб не успели слиться окончательно с белогвардейщиной. Им суждено было распылиться и исчезнуть.

В. И. Ленин неоднократно возвращался к «урокам Кронштадта» и в брошюре «О продовольственном налоге», и в выступлении на X конференции РКП (б), и в некоторых своих статьях. Примерно месяц спустя после подавления мятежа Ленин в письме к петроградским рабочим сформулировал один из важнейших выводов «кронштадтского урока»: «Рабочие и крестьяне стали понимать после кронштадтских событий лучше, чем прежде, что всякая передвижка власти в России идет на пользу белогвардейцам; недаром Милюков и все умные вожди буржуазии приветствовали кронштадтский лозунг «Советы без большевиков». [641] Эту мысль В. И. Ленин подчеркивал неоднократно.

Как было показано выше, мятеж на острове Котлин мог иметь далеко идущие последствия для Советского государства, продлись он долее и успешнее для мятежников. В этих условиях колебания лишь усиливают врага. Тактика В. И. Ленина и большевистской партии, ясно продемонстрированная в той острой обстановке, учит, что никаких промедлений и оппортунизма в борьбе с антигосударственными мятежниками быть не должно. Вот почему партия бросила под Кронштадт часть своего общероссийского форума — делегатов съезда. Вот почему комиссары и коммунисты с беззаветной самоотверженностью вели на штурм части Красной Армии. И красноармейцы продемонстрировали тогда стойкость и мужество, а их командиры — смелость и воинский талант. [642]

Партия под руководством Ленина решительно и беспощадно обрушила на мятежников карающий удар. Отвечая на ложь и клевету буржуазной прессы о «жестокостях», Ленин говорил:

«Пускай лакействующие пособники белогвардейского террора восхваляют себя за отрицание ими всякого террора. А мы будем говорить тяжелую, но несомненную правду: в странах, переживающих неслыханный кризис, распад старых связей, обострение классовой борьбы после империалистской войны 1914–1918 годов, — таковы все страны мира, — без террора обойтись нельзя, вопреки лицемерам и фразерам. Либо белогвардейский, буржуазный террор американского, английского (Ирландия), итальянского (фашисты), германского, венгерского и других фасонов, либо красный, пролетарский террор. Середины нет, «третьего» нет и быть не может». [643]